Shohei Otomo (1980) - сын Кацухиро Отомо, который считается в Японии "великим художником манга", папаша задвинул чадо на Парнас. Shohei окончил университет искусств (Tama art university) и стал получать заказы. В рунете он известен рисунками, сделанными шариковой ручкой.
Otomo изображает furyo - японских преступников, насилие и пошлость считаются законами этого жанра. Автор использует красный, чёрный и белый, это традиционные цвета для макияжа японок.
Интернет
Выходит "бандитский арт" - не идея "русского шансона", а вековая японская школа))
Выходит "бандитский арт" - не идея "русского шансона", а вековая японская школа))
издержки перевода. Фурё - это просто японское слово, обозначающее уголовные элементы, заключенных тюремных, представителей якудзы. Такого графического жанра в Японии нет. Это предпочтения в изображении самого Shohei Otomo. Ну нравится ему.
Слово 不良 чаще всего используется о несовершеннолетнем правонарушителе, но иногда оно используется в районе Кантов отношении к якудза. Якудза часто называют других якудза (в области Канто) фурё . Слово иногда используется перед гражданскими лицами, чтобы они не понимали, что обсуждают якудза. http://www.japansubculture.com/types...ir-businesses/
Вкус натуры значимой ценит исключения, которые остальных не трогают и выглядят лишёнными сладости; у этой натуры своя мера стоимости. Она не полагает в идиосинкразии вкуса эту меру, даже принимает личные понятия за общезначимые и так упирается в тупик. Она верит, что подобная шкала (неявно) присуща многим людям, а вера исполняет её пыла и красноречия. Сознательность - позднейшая ступень развития органического, поэтому наиболее недоделанное и немощное в нём. Не будь смирительная рубашка инстинктов сильнее, человечество погибло бы от извращённых суждений и бредов наяву. Люди мнят себя уже сознательными и прилагают мало усилий к тому, чтобы ими стать. Новая и едва ли ясно различимая цель - усвоить знание и сделать его инстинктивным. Покуда мы усваивали заблуждения, на которых наша сознательность и покоится. Мы не имеем античного благородства, т. к. не имеем понятия об античном рабе. Грек находил между собой и рабом чудовищное количество промежуточных ступеней, а мы привыкли к учению о равенстве, хотя и не к самому равенству. Подневольное существо, лишённое досуга, не выглядит в наших глазах чем-то презренным, ибо мы и сами такие, по условиям общественного порядка. Греческий философ жил с тайным ощущением, что рабов намного больше, чем думают - каждый суть раб, если он не философ, и все они рабы философа. Ныне слово "раб", даже как сравнение, лишено полной силы. Искать работу для заработка - в этом сходны почти все жители цивилизованных держав. Работа видится как средство, а не цель; оттого у них мало разборчивости, когда мерещатся барыши. Но бывают редкие люди, которые охотнее погибли бы, чем работали без интереса. Они оценивают работу не деньгами, а удовольствием, будь это даже тяжелейший, суровый труд. Иначе остаются решительными лентяями, игнорируя обнищание, бесчестье, опасность для здоровья и жизни.