Настоящий артист обязан быть глупым и талантливым, иначе не может обитать в гадюшнике и выступать)
Для меня пример настоящего артиста - Константин Райкин, у него подлинный артистизм. Выступление на неспешной советской эстраде, включая пантомиму и танцы:
Молодец какой. Если не задремать между номерами, смешно, здорово и похоже
Вопросик тоже убойный. Кого считать самым известным?
Дотошные фанаты Маяковского говорили, что его предсмертное письмо липовое, он застрелился из-за бабы, Норки Полонской. Что-то она ему сказала, уходя, и застрелился, пока с лестницы спускалась. Что-то про него знала и в бурном общении крикнула, что знает. Может и пригрозила всем рассказать.
Возможно Мандельштам самый известный на Западе, откуда воруются/покупаются эти игры?
Ахуинбер
Как-то поэтесса Вера Инбер написала про Степана Разина и попросила то ли Маяковского, то ли Сельвинского, то ли Маршака заценить. Стихи его удивили, например такие строчки:
Ты шашкой оловянною взмахни и, сгоряча,
сруби лихую голову до самого плеча...
И спрашивает:
- Верочка, ты вслух кому-то читала?
- А что такого?
Он подумал пару минут и посвятил ей эпиграмму:
Ах у Инбер, ах у Инбер что за глазки, что за лоб!
Всё глядел бы да глядел бы, любовался на неё б.
Возможно Мандельштам самый известный на Западе, откуда воруются/покупаются эти игры?
так, славтегспиди, они хоть увязывают его с Серебряным веком. И знают, что такое Серебряный век в поэзии России. Те, которые там, на Западе, у которых покупаются эти игры.
А наши дорогие артисты Табакерки в Москве наверное только стилю одежды москвичей подражают. Остальной культуры как-то не набрались
barge:
Антифорум 7
В Москве больше образованных людей, театров, выставок и т. д. до бесконечности. Наверное это сказывается, как может не сказаться?... Да, москвичи одеваются сдержанней провинциалов. Возможно многие подражают...
1. Варим яйца, остужаем под холодной водой и трём на тёрке. Крабовые палочки и плавленый сырок (сырок должен быть из морозилки) тоже на тёрке. Всё это перемешиваем.
2. Добавляем майонез, чеснок, пропущенный через чеснокодавилку и опять перемешиваем до однородности. Много майонеза нельзя, иначе плохо получится.
3. Делаем котлетки, мажем сливочным сыром, обсыпаем натёртой брынзой.
4. Кладём их на доску, покрытую пищевой плёнкой и ею же накрываем, убираем в морозилку. Говорят нужно доставать за 15-20 минут до подачи на стол...
Снежные закусочные котлетки, по-моему хорошо к Новому году.
Хотя не пикольно ещё) Это год коронавируса, идея - сделать закусочные котлетки, похожие на ковид)) Ну что с меня возьмёшь)) База выбрана, только чем их утыкать съедобным, чтобы стало больше похоже на вирус?
Вкус натуры значимой ценит исключения, которые остальных не трогают и выглядят лишёнными сладости; у этой натуры своя мера стоимости. Она не полагает в идиосинкразии вкуса эту меру, даже принимает личные понятия за общезначимые и так упирается в тупик. Она верит, что подобная шкала (неявно) присуща многим людям, а вера исполняет её пыла и красноречия. Сознательность - позднейшая ступень развития органического, поэтому наиболее недоделанное и немощное в нём. Не будь смирительная рубашка инстинктов сильнее, человечество погибло бы от извращённых суждений и бредов наяву. Люди мнят себя уже сознательными и прилагают мало усилий к тому, чтобы ими стать. Новая и едва ли ясно различимая цель - усвоить знание и сделать его инстинктивным. Покуда мы усваивали заблуждения, на которых наша сознательность и покоится. Мы не имеем античного благородства, т. к. не имеем понятия об античном рабе. Грек находил между собой и рабом чудовищное количество промежуточных ступеней, а мы привыкли к учению о равенстве, хотя и не к самому равенству. Подневольное существо, лишённое досуга, не выглядит в наших глазах чем-то презренным, ибо мы и сами такие, по условиям общественного порядка. Греческий философ жил с тайным ощущением, что рабов намного больше, чем думают - каждый суть раб, если он не философ, и все они рабы философа. Ныне слово "раб", даже как сравнение, лишено полной силы. Искать работу для заработка - в этом сходны почти все жители цивилизованных держав. Работа видится как средство, а не цель; оттого у них мало разборчивости, когда мерещатся барыши. Но бывают редкие люди, которые охотнее погибли бы, чем работали без интереса. Они оценивают работу не деньгами, а удовольствием, будь это даже тяжелейший, суровый труд. Иначе остаются решительными лентяями, игнорируя обнищание, бесчестье, опасность для здоровья и жизни.