Фарадж Кара оглы Караев (1943) - азербайджанский композитор и педагог, сын Кара Караева, профессор Московской консерватории им. Чайковского и Казанской консерватории, Народный артист Азербайджана.
Учился у своего отца.
С 1991 г. живёт в Баку и Москве, был (1994-1996) вице-президент московской Ассоциации современной музыки (АСМ).
__________________
Мужчину любят за достоинства, а женщину за недостатки. (В. Шарбюлье)
Фарадж Караев - значительный композитор постсоветского пространства. Хронология его творческих поисков более похожа на типичную авангардную кардиограммность, чем на классическую постепенность. Неоклассицизм и серийность, пуантилизм и сонорика, коллажность и модальность, неоромантика и "мугамность", постмодернизм и джаз, европейский инструментальный театр, театр инструментов национальных, концептуальность и электроника... Впрочем, всё это не определяет содержания и смысла его композиторского искусства. Для Караева важно другое, а именно - маркировка музыки и абсурдности всяких композиторских практик, технологий и стилистик.
Он легко работает с любым муззнаком, стилем, технологией и образом, не испытывая композиторского комплекса даже тогда, когда оказывается вдруг не на своей, а на чужой "музыкальной территории".
Можно представить, что в этой музыке концепции, образы, мысли и чувства иллюзорны, так как не содержат нагрузок, выражений, планов, значений и констатаций. А можно услышать в его сочинениях такое количество неоднозначностей, параллелей, смыслов и контекстов, что кажется, будто речь идёт не об одном, но о нескольких авторах одновременно.
В период тотального господства в советском искусстве социалистического реализма, однопартийного диктата и цензуры, Ф. Караев писал музыку, отличную от общепринятой, в корне не соответствующую расхожей композиторской традиции и практике. Правда, представлять его в иде неприкрытого оппонента системы, диссидента или радикального оппозиционера было бы преувеличением. Просто он умел в любых ситуациях оставаться самим собой, сохраняя внутреннюю свободу и право художественного выбора.
Рауф Фархадов
Помнится, дискутируя, что даёт искусство, Караев напомнил слова О. Уайльда: "Всякое искусство совершенно бесполезно". Как сказано кем-то из современников, "необходимость думать о себе как о центре вселенной - царство природы. Ироничность к собственной значимости - царство свободы".
Что писать, как, для чего, для кого?
Зная десятки лет Фараджа, уверен, что это не поза, не любование ситуацией "юбилейного прощания" и не лукавство. Это даже не намёк. Скорее, давно продуманное определение черты, того самого рубикона, за которым начинается дорогай в обратном направлении, возвращение к чему-то утерянному или забытому.
Как и у Караева-старшего, творчество Караева-младшего разделилось на до и после - переломной стала "Соната для двух исполнителей" (два рояля, препарированный рояль или магнитофонная запись, колокола, вибрафон, магнитофонная запись, 1976).
Как-то на вопрос, чего бы хотелось, Фарадж ответил: "хорошо жить, хорошо смеяться, хорошо писать музыку и хорошо умереть". Это из знаменитой фарадж-караевской "Книги беспокойств". Весело, однако!
Его творчество формировалось и развивалось на стыке трёх культур - европейской, русской и азербайджанской - и двух традиций, западной и восточной. Возможно поэтому в его музыке трудно выделить некую преобладающую тенденцию, приверженность той или иной стилистике и технологии, непоколебимость авангардной, поставангардной или постмодернистской позиции, неукоснительность поступенного и постепенного творческого движения. Как сложно определить, что в его произведениях является важным, а что не важным, что есть первостепенное, что есть суть и смысл опуса, а что отнести к опосредованному или побочному, какой материал определяет характер и образный строй, а какой выполняет функцию вспомогательную и прикладную. Отсюда и ощущение музыки Караева противоречивое и неоднозначное. Может показаться, что в финале своих произведений композитор нивелирует и извлекает музыкальную идею, словно желая переписать опус заново. Неоклассицизм, серийность, структурализм, импровизационность, джаз, концептуализм, электроника, театры самых разных (вплоть до национальных) инструментов, мугам, коллажность, неоромантизм, игрища с эпохами, текстами и звуковыми полями. Оттого в музыке у Фараджа Караева нет чужих, не своих территорий, всякое музыкальное время и место будто бы его собственные. Постоянные раздвоения, расстроения, а то и расчетверения композиторской личности...
Рауф Фархадов
__________________
Мужчину любят за достоинства, а женщину за недостатки. (В. Шарбюлье)
Год выхода: 1996 Жанр: avant-garde Оригинал: компакт-диск Качество: lossless, 16/44 Формат: flac (tracks) Сканы: есть Размер: 190 Мб
01 - Postludia (1990)
Akif Abdulaev - piano I
Marina Abdulaeva - piano II
02 - A crumb of music for George Crumb (1985)
Konstantin Venjovtzev - flauto
Michael Shtanjko - oboe
Michael Unanjan - clarinetto
Andrei Snegirjev - fagotto
Leonid Guriev - tromba
Nikita Glagolev - corno
Konstantin Kalinchuk - trombone
Alexei Arharov - percussion
Michael Dubov - piano
Xenia Markina - arpa
Irina Rukavitzina - violino I
Irina Pavlihina - violino II
Anton Jaroshenko - viola
Sergei Ivanenko - violoncello
Evgenij Stojiko - contrabasso
Klange einer traurigen nacht (1989)
03 - Tranquillamente
04 - Calmamente
05 - Fluttuante
06 - Meditabondo
Konstantin Venjovtzev - flauto
Matvei Gurfinkel - clarinetto, clarinetto-basso
Alexei Arharov - percussion I
Dimitri Susov - percussion II
Xenia Markina - arpa
Irina Rukavitzina - violino
Anton Jaroshenko - viola
Evgenij Stojiko - contrabasso
Vjatcheslav Kruglov - ghitarra I, mandolino
Nikolai Komoljadov - ghitarra II
07 - Postludia (1991)
Michael Dubov - piano
Yuri Golubev - contrabasso
Off-Stage String Quartet
Irina Rukavitzina - violino I
Irina Pavlihina - violino II
Anton Jaroshenko - viola
Sergei Ivanenko - violoncello
Исполнители
Studio for New Music Moscow
Conductor - Igor Dronov
__________________
Мужчину любят за достоинства, а женщину за недостатки. (В. Шарбюлье)
МАССОВАЯ ПСИХОЛОГИЯ И АНАЛИЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО "Я" Стадный инстинкт
Обширные связи и частые аффекты поясняют отсутствие у индивида самостоятельности и инициативы, однородность его реакций с реакцией других и адаптацию к уровню массы, низкому по определению. Масса как целое показывает нам больше: черты ослабления интеллектуальной деятельности, безудержность порывов, неспособность к умеренности и отсрочке, склонность к отводу эмоций через действия, регресс психики к более ранней ступени, которую мы привыкли находить у дикарей и детей. Эмоциональное побуждение и личный интеллектуальный акт "стадного индивида" слишком слабы, чтобы проявиться отдельно и ждут заверки повторением со стороны других. А сколько этих феноменов зависимости узаконено в конституциях, как мало там оригинальности и личного мужества, насколько индивид находится во власти предрассудков и т. п.. Загадка суггестивного влияния разрастается, если признать, что влияние исходит не только от вождя, но ещё и от каждого индивида на каждого индивида. Правда сущность массы без учёта вождя недоступна пониманию. Для него стадный инстинкт вообще не оставляет места, хотя как овцам без пастуха. Корпоративный дух и т. д. не отрицают своего происхождения из первоначальной зависти. Социальная справедливость означает, что во многом себе отказываешь, чтобы и другим нужно было себе в этом отказать. Требование равенства есть корень социальной совести, и, неожиданным образом, проявляется у сифилитиков в их боязни инфекции. Ужас этих несчастных соответствует их бурному сопротивлению - бессознательному желанию заражать других, так как почему им одним надлежало заразиться, а другим нет? Возникновение социального чувства имеет характер идентификации и настойчивого требования уравниловки, которое относится к овцам, а не к вождю - масса хочет единовластия над собой. Множество идентифицированных равных и один главарь - вот ситуация, типичная в жизнеспособной массе. Итак, мнение Троттера (человек животное стадное) мы уточняем: животное орды с её главарём.