7 - Показать сообщение отдельно - Аммосов, Данзас и Пушкин
  1. Аватар для свобода

    свобода песня протеста

    Эммануэль

    измучена совестью

    ненавижу трусить

    Во всё время болезни Пушкина передняя его постоянно была наполнена знакомыми и незнакомыми, вопросы: "Что Пушкин? легче ли ему? поправится ли он? есть ли надежда?" - сыпались со всех сторон. Государь, наследник, великая княгиня Елена Павловна постоянно посылали узнавать о здоровье Пушкина; от государя приезжал Арендт несколько раз в день.
    У подъезда была давка.
    В передней какой-то старичок сказал с удивлением: "Господи боже мой! я помню, как умирал фельдмаршал, а этого не было!"
    Пушкин впускал к себе только самых коротких своих знакомых, хотя всеми интересовался: беспрестанно спрашивал, кто был у него в доме, и говорил: "Мне было бы приятно видеть их всех, но у меня нет силы говорить с ними". По этой причине, вероятно, он не простился и с некоторыми из своих лицейских товарищей.
    Узнав от Данзаса о приезде Катерины Андреевны Карамзиной, жены знаменитого нашего историка, Пушкин пожелал с нею проститься и, посылая за ней Данзаса, сказал: "Я хочу, чтоб она меня благословила".
    Данзас ввёл её в кабинет и оставил одну с Пушкиным. Через несколько времени она вышла оттуда в слезах.
    К полудню Пушкину сделалось легче, он несколько развеселился и был в духе. Около часу приехал доктор Даль (известный казак Луганский). Пушкин просил его войти и, встречая его, сказал: "Мне приятно вас видеть не только как врача, но и как родного мне человека по нашему общему литературному ремеслу".
    Он разговаривал с Далем и шутил.[12] В комнате были некоторые из друзей Пушкина и несколько докторов, между которыми был и Арендт. Окружающие, видя весёлое расположение Пушкина, начали надеяться или, по крайней мере, желали, чтобы болезнь приняла более благоприятный оборот. Эти надежды казались тем основательнее, что сами доктора перестали отвергать её; по крайней мере, они говорили друзьям Пушкина, что предположения медиков иногда бывают ошибочными, что, несмотря на их решение, Пушкин, может быть, и поправится. Они нашли полезным поставить ему пиявки. Пушкин сам помогал их ставить; смотрел, как они принимались, и приговаривал: "Вот это хорошо, это прекрасно".
    Через несколько минут потом Пушкин, глубоко вздохнув, сказал: "Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского, мне бы легче было умирать".
    Весь следующий день Пушкин был довольно покоен; он часто призывал к себе жену; но разговаривать много не мог, ему это было трудно. Он говорил, что чувствует, как слабеет.
    Ночью Пушкину стало хуже, им овладела болезненная тоска. По временам он засыпал; но ненадолго, беспрестанно просыпаясь, всё просил пить, но пил только по нескольку глотков. Данзас и Даль от него не отходили. Обращаясь к Далю, Пушкин жаловался на тоску и слабость, говорил: "Скоро ли это кончится?"
    Поутру 29 января он несколько раз призывал жену, Потом пожелал видеть Жуковского и говорил с ним довольно долго наедине. Выйдя от него, Жуковский сказал Данзасу: "Подите, пожалуйста, к Пушкину, он об вас спрашивал". Но когда Данзас вошёл, Пушкин ничего не сказал ему особенного, спросил только, по обыкновению, много ли у него было посетителей и кто именно.
    Собравшиеся в это утро доктора нашли Пушкина уже совершенно в безнадёжном положении, а приехавший затем Арендт объявил, что Пушкину осталось жить не более двух часов.
    Подъезд с утра был атакован публикой до такой степени, что Данзас должен был обратиться в Преображенский полк с просьбою поставить у крыльца часовых, чтобы восстановить какой-нибудь порядок: густая масса собравшихся загораживала на большое расстояние всё пространство перед квартирой Пушкина, к крыльцу почти не было возможности протискаться.
    Между принимавшими участие были, разумеется, и такие, которые толпились только из любопытства. От этих господ, говорит Данзас, было очень трудно отделываться, они сами не знали, что им было нужно, и засыпали самыми нелепыми вопросами. Данзас был ранен в Турецкую кампанию и носил руку на перевязке. Не ранен ли он тоже на дуэли Пушкина, спросил Данзаса один из этих любопытных господ.
    Между тем Пушкину делалось всё хуже и хуже, он, видимо, слабел с каждым мгновением. Друзья его: Жуковский, князь Вяземский с женой, князь Пётр Иванович Мещерский, А. И. Тургенев, г-жа Загряжская, Даль и Данзас были у него в кабинете. До последнего вздоха Пушкин был в совершенной памяти, перед самой смертью ему захотелось морошки. Данзас сейчас же за нею послал, и когда принесли, Пушкин пожелал, чтоб жена покормила его из своих рук, ел морошку с большим наслаждением и после каждой ложки, подаваемой женою, говорил: "Ах, как это хорошо".
    Когда этот болезненный припадок аппетита был удовлетворён, жена Пушкина вышла из кабинета.[13] В отсутствие её началась агония, она была почти мгновенна: потухающим взором обвёл умирающий поэт шкапы своей библиотеки, чуть внятно прошептал: "Прощайте, прощайте", - и тихо уснул навсегда.
    Госпожа Пушкина возвратилась в кабинет в самую минуту его смерти...
    Наталья Николаевна Пушкина была красавица. Увидя умирающего мужа, она бросилась к нему и упала перед ним на колени; густые тёмно-русые букли в беспорядке рассыпались у ней по плечам. С глубоким отчаянием она протянула руки к Пушкину, толкала его и, рыдая, вскрикивала: "Пушкин, Пушкин, ты жив?!"
    Картина была разрывающая душу...
    Тело Пушкина стояло в его квартире два дня, вход для всех был открыт, и во всё это время квартира Пушкина была набита битком. В ночь с 30 на 31 января тело Пушкина отвезли в Придворно-Конюшенную церковь, где на другой день совершено было отпевание, на котором присутствовали все власти, вся знать, одним словом, весь Петербург. В церковь впускали по билетам, и, несмотря на то, в ней была давка, публика толпилась на лестнице и даже на улице. После отпеванья все бросились к гробу Пушкина, все хотели его нести.
    Пушкин желал быть похороненным около своего имения Псковской губернии, в Святогорском монастыре, где была похоронена его мать.
    После отпеванья гроб был поставлен в погребе Придворно-Конюшенной церкви. Вечером 1 февраля была панихида, и тело Пушкина повезли в Святогорский монастырь.
    От глубоких огорчений, от потери мужа жена Пушкина была больна, она просила государя письмом дозволить Данзасу проводить тело её мужа до могилы, так как по случаю тяжкой болезни она не могла исполнить этого сама. Государь, не желая нарушить закон, отказал ей в этой просьбе, потому что Данзаса за участие в дуэли дoлжно было предать суду; проводить тело Пушкина предложено было А. И. Тургеневу, который это и исполнил.


    ПРИМЕЧАНИЯ

    [1] Опубликованы впервые в 1863 году, СПб., вышли отдельной брошюрой под названием "Последние дни жизни и кончина А. С. Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта К. К. Данзаса" - и только в более поздних переизданиях авторство стало меняться местами. Появился коммерческий вариант: К. К. Данзас "Последние дни жизни и кончина А. С. Пушкина в записи А. Аммосова".

    [2] Во время Кавказских походов 1859-1863 годов, штабс-капитан Александр Аммосов служил под непосредственным начальством генерал-майора Константина Карловича Данзаса, секунданта последней дуэли А.С.Пушкина, поначалу приговорённого к виселице, а затем сосланного Николаем I на Кавказ "за недонесение". Сблизившись с Данзасом, Аммосов в беседах подробно расспросил его о подробностях исторической дуэли, впоследствии обработав записи и выпустив настоящую брошюру: "Последние дни жизни и кончина А. С. Пушкина". Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта К. К. Данзаса.

    [3] Вступившего потом в иезуиты.

    [4] Известным под прозвищем le bancal <колченогий>.

    [5] "Если бы не эти записки, - говорит Данзас, - у Пушкина с Дантесом не было бы никакой истории".

    [6] Когда Пушкин отказал Дантесу от дому, Дантес несколько раз писал его жене, по словам Данзаса; Наталья Николаевна Пушкина все эти письма показывала мужу.

    [7] При этом Пушкин прочитал вслух списанную им самим копию с письма своего к Гекерену (отцу) и отдал её Данзасу. О письме этом сказано выше.

    [8] У д’Аршиака с Пушкиным раньше была по случаю этой дуэли переписка.

    [9] Раненый Пушкин упал на шинель Данзаса, окровавленная подкладка хранится у него до сих пор.

    [10] Задлер перед приездом к Пушкину только что успел перевязать рану Дантеса.

    [11] Записку государя Арендт не оставил, но взял с собою обратно, дав только прочитать.

    [12] Даль с этого времени и до самой смерти Пушкина оставался в его доме вместе с другими друзьями Пушкина и отлучался только на несколько минут. Пушкин не был коротко знаком с Далем и говорил ему "вы"; в последние минуты начал говорить "ты". У больного Пушкина почти неотлучно был и граф Г.А.Строганов.

    [13] Выходя, она, обрадованная аппетитом мужа, сказала, обращаясь к окружающим: "Вот вы увидите, что он будет жив".
     

    __________________
    Свобода - это когда нечего терять.
Часовой пояс GMT +3, время: 01:03.
Для просмотра газеты целиком нужен БОЛЬШОЙ экран)